Mandy >> A walk to remember - 1 chapter of Nickolas Sparks's book

В 1958 году, Бьюфорти, Северной Каролине, которая была расположена на побережье рядом с городом Мореэд, было место, похожее на многие остальные маленькие солнечные городки. В этом месте была такая повышенная влажность летом, что простая прогулка людей за почтой заставляла чувствовать, что им срочно необходим душ, а дети с апреля по октябрь бегали по округе босиком. Люди махали друг другу руками из машин, когда видели своих знакомых на улицах городка, а воздух здесь пропахся соснами, солью и морем, что было уникальным для Каролины. Для многих, живущих здесь людей, рыбная ловля в Памлико Саунд или ловля крабов в реке Нойс, была средством выживания, занятием всей их жизни, лодки были пришвартованы везде, где только можно было увидеть, исходящий от берега морской путь.По телевизору показывало только 3 канала, хотя телевидение никогда не имело важности для тех, кто вырос здесь. Вместо этого, вся их жизнь была сосредоточена вокруг церквей, которых всего было 18 в городке. Они носили названия - Христианская церковь "Зал товарищеских встреч", церковь для прощения людей, церковь суботних искуплений, и в конце концов, здесь была баптистская церковь. Я вырос вдалике от популярных названий, рядом с баптистскими церквями, которые были почти на каждом углу в городке, хотя каждая из них рассматривала себя более влиятельной, чем другая. Здесь были баптистские церкви всех типов - для свободных баптистов, южных баптистов, протестующих баптистов, миссионер, независимых баптистов...ну, теперь вы можете себе представить эту картину. Возрощаясь к ним, большим событием года было поддержание баптистской церкви нижней части южного города, где находилась местная высшая школа. Каждый год они устраивали рождественское театральное представление в Бьюфортском театре, которое было, фактически, пьесой, написанной Хегбертом Салливаном, министром, который провел всю свою жизнь в церкви, начиная с того момента, как Моисей разделил Красное море. Ладно, возможно, он не был так стар, но он был уже не молод, и если присмотреться, то его кожа светилась от старости. Его кожа была прозрачна - детишки клялись, что видели, как кровь течет по его венам - а его волосы были так белы, как кролики, которых вы видели в звериных магазинах на Пасху. Так или иначе, он написал пьесу под названием "Рождественский ангел", потому что он не хотел продолжать играть сцены старого Чарльза Диккенса, класика, написавшего "Рождественские воспевания". По его мнению, Скрудж был язычником, который попросил деньги лишь за то, что он увидел призраков, не ангелов, которые были посланы Богом, так? И, который говорил, что он он никогда не возвратится к его греховным путям, если только они не будут посланы с небес. Пьеса, в частности, не расскажет тебе о конце этой истории - это просто пьеса о вере, вот и все - но Хегберт не доверял призракам, если только они не были посланы самим Богом, который, как известно, не говорит на местном языке, и это-то и было большой проблемой. Несколько лет назад он изменил конец пьесы - по его версии, пожилой мужчина Скрудж стал проповедником и мечтал увидеть Иерусалим, место, где однажды Иисус стал писцом. На самом деле он и не летал вовсе - поэтому историю суждено было переделать для аудитории. После этого газеты стали писать что-то типа этого "Хотя это было безусловно интересно, но все-таки не то, что мы ожидали увидеть от этой пьесы и узнать любовь..." Поэтому Хегберт решил попробовать и написать свою пьесу. Он писал свои церемонии всю его жизнь, и некоторые из них даже признали, они были наиболее интересны, особенно, когда он говорил: "Гнев Господа исходит из прелюбодеяния", вот это и есть хороший материал. Его кропь закипала, когда он говорил о прелюбодеянии. Это была его точка кипения. Когда мы были моложе, мои друзья и я залезали на деревья и, прячась в них, кричали:"Хегберт - грешник!", когда мы видели как он прогуливался вниз по улице, и мы хихикали как идиоты, как будто мы были самыми остроумными существами когда-либо жившими на планете. Старый Хегберт, он шагал, как мертвый по своим следам, а его глаза казались дерзкими - клянусь Богом, они двигались - и приобретали оттенок ярко-красный, как будто он выпил бензина, и большая зеленая вена на его шеи начала выпирать, как река Амазонка на карте, которую вы видели в журнале National Geographic. Он качался из стороны в сторону, его глаза сузились в разрезы, потому что он искал нас, и затем внезапно, он начинал бледнеть, его кожа приобретала рыбий цвет,как и наши глаза. Он был похож на мальчишку, я уверен. Итак, мы прятались за деревом и Хегберт (что за родители могли назвать своего ребенка Хегбертом?) останавливался и шел по направлению к нам, вероятно он думал, что мы были так глупы, что не заметили этого. Мы закрывали руками наши рты, чтобы сохранять тишину, но однажды он все таки настиг нас. Он шел покачиваясь из стороны в сторону и внезапно остановился, его маленькие и блестящие глаза посмотрели в нашу сторону, на дерево. "Я знаю кто ты, Лэндон Картер" - сказал он, - "И Лорд знает, тоже". Он помолчал несколько минут, стоя под деревом, пока одна из слив не упала вниз, и в предверии субботней церемонии он сказал что-то типа: "Господь милосерден к детям, но дети должны быть слушными".